ГК Премьера

ДОСТОЕ́ВСКИЙ Федор Михайлович (1821—81), рус. писатель. Творчество Д. было посвящено глубочайшим религ.-нравств. проблемам. Непосредственно на библ. сюжеты Д. не писал, но тема Свящ. Писания присутствует во мн. его произведениях. Уже в первом крупном романе Д. "Преступление и наказание" еванг. рассказ о четверодневном Лазаре соединяет "разбойника и блудницу", как бы символизируя одну из гл. мыслей автора: воскресение души, погибающей после сознательного попрания библ. заповеди "Не убий". Это возрождение — медленный и трудный процесс. В эпилоге романа Раскольников все еще стоит на распутье, но уже предчувствуется его "постепенный переход из одного мира в другой, знакомство с новою, доселе совершенно неведомою действительностью". Залог перехода — Евангелие. Хотя, находясь в ссылке, Раскольников его еще не раскрывал, оно лежит у него под подушкой как напоминание и обетование.

Д. безгранично любил Христа и в молодые годы говорил, что если истина могла бы быть против Христа, он остался бы с Ним, а не с истиной. Писателю всю жизнь хотелось начертать в своих книгах образ Христа, но художеств. чутье, вероятно, подсказывало, что для лит-ры это непосильная задача. Сила образа Христа в "Легенде о великом инквизиторе" ("Братья Карамазовы") именно в том, что Он не произносит ни слова, и поэтому в образе нет ничего чуждого, привнесенного. Черновые записи романа "Идиот" говорят о том, что гл. его герой — отображение Христа в лице идеального христианина, каким его понимал Д. Христос и христианство без Пасхи, без Воскресения были для Д. равнозначны атеизму. Потому-то его так ужасала картина *Гольбейна "Мертвый Христос", в к-рой, по его мнению, нет никакого предчувствия Воскресения и где смерть побеждает. Говоря об этой картине в романе "Идиот", Д. дает ответ тем критикам Евангелия, к-рые хотели бы изгнать из него чудо.

Слово евангелистов звучит как весть надежды в конце романа "Бесы", где Степан Верховенский, знавший о Христе только из соч. *Ренана, вновь обретает Его перед смертью. В опущенной главе "Бесов" еп. Тихон читает Ставрогину грозные слова Апокалипсиса, изобличающие пустоту его души. В романе же "Братья Карамазовы" торжество веры передано через светлый образ Каны Галилейской, радостного пира Христова. Свящ. Писанию посвящена спец. глава этого романа "О Священном Писании в жизни отца Зосимы", в к-рой много сказано о духовном величии и художеств. красоте Библии. "Что за книга это Священное Писание, — говорит старец Зосима, — какое чудо и какая сила, данные с нею человеку! Точно изваяние мира и человека и характеров человеческих, и названо все и указано на веки веков. И сколько тайн разрешенных и откровенных...". Д. с восторгом пишет о волнующей истории Иосифа, о терпении Иова. Остается, правда, загадкой, почему писатель не коснулся гл. содержания книги (тяжбы и примирения Иова с Богом).

Д. настаивал на том, что Библия может быть подлинной духовной пищей для народа, и устами своего героя призывал пастырей читать и толковать народу Библию. Сам писатель никогда не расставался со Словом Божьим и на смертном одре просил жену прочесть ему строки из Евангелия.